Театр «Домогаров горы может свернуть. Плохо, что театр Моссовета теряет его» Режиссёр Андрей Житинкин призвал руководство театра им. Моссовета не разбрасываться такими артистами, как Александр Домогаров и Виктор Сухоруков Виктория Катаева
Народный артист России, режиссёр Малого театра Андрей Житинкин, который более 20 лет ставил спектакли в театре им. Моссовета, рассказал нашему сайту о происходящем в одном из крупнейших театров столицы. Он назвал недальновидным решение дирекции театра им. Моссовета расстаться с ведущими артистами — Александром Домогаровым, объявившим войну худруку коллектива Евгению Марчелли, и Виктором Сухоруковым, который, по мнению Житинкина, только выиграл от своего решения перейти в театр им. Вахтангова. Житинкин призвал руководство театра им. Моссовета, которое не может найти общий язык с труппой, не разбрасываться звёздами и проанализировать свою политику.
«Тревожно за будущее театра им. Моссовета. Он потерял звёзд и зрителя»
— Я очень хорошо знаю характер Александра Юрьевича Домогарова, мы с ним работали 20 лет. Он действительно теперь решил идти до конца. Это ведь не первый его конфликт. Но он брал академический отпуск, тем самым оставляя шанс найти компромисс, а теперь уже говорит о том, что в марте сыграет свой последний спектакль в театре. Мне кажется, это взвешенное решение и продиктовано многим.
Жизнь театра Моссовета резко поменялась несколько лет назад, театр какое-то время вообще был без художественного руководителя, и это сыграло роковую роль: некогда популярнейшая, знаменитейшая труппа «оголилась». Ушли очень многие актёры — просто ушли. Другие, как Рита Терехова, с которой Саша играл в моём спектакле «Милый друг» (это вообще была её последняя роль на сцене), болеют. Замечательные артистки Терехова, Дробышева вообще не выходят на сцену.
Когда у театра нет чётко выраженной стратегии, актёры, которые имеют статус, начинают выбирать.
Первым ушёл Сухоруков — его задели, обидели, не отпраздновав его 70-летний юбилей. А ведь он один из выдающихся наших артистов!
Был период, когда Сухоруков «тащил» репертуар. У него было пять спектаклей, которые он играл без дублёров, потому что билеты зрители покупают на имя. Я сам был свидетелем того, как зрители звонили в театр и спрашивали: «Терехова сегодня играет или нет?» Если не она, а другой состав, то некоторые зрители сдавали билеты. Это выбор зрителей — билеты недешёвые, и люди вправе видеть того, кого они хотят.
Право руководства — ставить второй состав. Но Домогаров не из тех, кто соглашается на дублёра: когда на его роль Гаева в «Вишнёвом саде» Андрей Кончаловский ввел дублёра, Домогаров вспылил. Это было начало конфликтов в дирекции театра Моссовета, ещё до прихода Марчелли. А сейчас этой новой команде приходится как-то пытаться разрулить ситуацию, поскольку Моссовет, к сожалению, потерял зрителя.
Честно говоря, становится тревожно за будущее театра, который был одним из лучших в Москве, а уж по звёздному составу — одним из первых.
Замечательные актёры и звёзды, именно кинозвёзды, которые очень много снимались в советское время, — они все работали в этом театре. И для актёра было престижно перейти в театр Моссовета. Когда я приглашал Домогарова из Театра Российской Армии, где он проработал 12 лет, ему было очень приятно: он сразу стал играть у меня и с Георгием Жжёновым в спектакле «Он пришёл», и с Тереховой — с очень мощными актёрами. А сейчас идти в театр Моссовета не престижно, поэтому даже актёры рангом чуть ниже отказываются играть в спектаклях театра Моссовета, как Паша Деревянко, участвовавший в «Великолепном рогоносце». Пошла уже какая-то цепная реакция, актёры же эмоционально влияют друг на друга.
Они уже не играют весь чеховский блок Андрона Кончаловского. А там ведь две роли играет его супруга Юлия Высоцкая. «Дядя Ваня», «Вишнёвый сад» и «Три сестры» — Кончаловский эту трилогию был вынужден заморозить. Я бы на месте дирекции театра Моссовета так не разбрасывался артистами. Сейчас директора театров, наоборот, стараются переманить к себе звёзд — особенно после пандемии, когда зрители уже не так активно ходят в театр, осталось очень мало аншлаговых спектаклей. Нет прежней посещаемости ни у Таганки, ни у «Ленкома», ни у «Современника».
«Домогаров в работе бешеный, это знают все»
— Плохо, что театр Моссовета теряет актёра Домогарова. И то, что Домогаров уходит, — это тоже тревожно. Потому что только театр всегда вытаскивал его из сложных, порой трагических жизненных ситуаций. Не кино спасало его, а театр!
Я давно говорил, что Александр Домогаров переходит в другую возрастную категорию и надо уже «на него» выстраивать интересные спектакли, ради которых он будет готов бросить всё. Потому что он ведь в работе бешеный, и это знают все. Если он находит контакт с режиссёром, он горы может свернуть. Да, он вспыльчивый, обидчивый — но в этом его индивидуальность.
Настоящий актёр никогда не играет с холодным носом, просто пробалтывая текст, — он тратится физически, эмоционально. Уж я-то знаю, как работает Домогаров! Мы меняли ему рубашки по несколько раз за спектакль, потому что они были мокрыми. Когда я был худруком Театра на Малой Бронной, Домогаров играл у меня в спектакле «Нижинский, сумасшедший божий клоун» роль Нижинского, который лежит в психиатрической клинике.
Три часа на сцене — Домогаров вынимал из себя кишки так, что у него давление зашкаливало! Пару раз были такие скачки, что вызывали скорую помощь, и он мог только после укола продолжить играть спектакль.
А после спектакля зал стоя по 5–10 минут аплодировал. Я всегда говорил, что лучшая трагическая роль Домогарова — это Нижинский. Понятно, что сейчас уже роль такого масштаба он сыграть вряд ли сможет. Но это не значит, что он не интересен публике. А дирекция театра почему-то начинает сама решать, кто интересен публике, а кто не интересен, кому дать роль, а кому нет. Это, конечно, не укладывается в психологию Домогарова. Потому что он звезда, и что бы там ни говорили, у нас в стране есть институт звёзд, потому что зрители идут «на имя».
Я считаю, что Сухоруков блестяще вышел из ситуации: он оказался в театре им. Вахтангова, который сейчас на подъёме, там и гастроли, и возможности. К тому же Вахтанговский театр — федеральный, а они финансируются лучше. То есть Сухоруков и в материальном плане выиграл, и получил определённую свободу. Он много снимается, ему не приходится «тащить» на себе репертуар, как это было в театре Моссовета.
Не сомневаюсь, что и Домогаров быстро найдёт работу. Сейчас уходят мастера, из-за этой заразы (пандемии коронавируса. — нашему сайту) буквально выкосило актёрский цех. И нужны именно возрастные актёры такого звёздного уровня, как Александр Юрьевич. Кроме того, разворачивается огромное количество онлайн-платформ, и всем нужен контент, надо заполнять и эти ниши. Деньги там отличные. Другое дело, что артисты, «отравленные» театром… тоска по сцене — штука невероятная.
«Надо было находить компромиссы с Домогаровым и Сухоруковым»
— Я всегда говорил дирекции: надо не перевоспитывать артистов, а учитывать их индивидуальность, предлагать интересный материал — тогда артист пойдёт на любое хорошее предложение. А Моссовет, я так понимаю, решил: «Ну сколько можно заниматься фамилией Домогаров?» Я считаю, это неправильно. Потому что он такой, какой есть. Да, он переходит в другое возрастное качество — но есть другой репертуар. И с Сухоруковым надо было находить компромиссы. И Павел Деревянко очень индивидуальный — на него надо выстраивать репертуар, учитывая, что этот актёр тоже может быть очень интересен все три часа на сцене.
Могут ли Домогаров и Марчелли теперь помириться? Сложный вопрос. Репертуар театра выбирает руководитель. И если в круг его интересов, в его планы не попадает тот или иной артист, а тем более звезда, договориться невозможно. Если бы они поссорились на площадке, тут был бы возможен компромисс. Но их конфликт уже вышел в публичное пространство, а это уже сложно. Художественный руководитель отвечает за театр, ему амбиции одного актёра совершенно не интересны — ему важен коллектив. И, кстати, тут интересно, на чью сторону встанет коллектив.
Я знаю, что, например, Валентина Талызина категорически не согласна с позицией дирекции относительно Домогарова. Она говорит о том, что терять артиста, который столько лет кормил театр (я в 1995 году пригласил Домогарова в спектакль «Мой бедный Марат». Получается, он почти 30 лет собирал залы в Моссовете), нельзя.
Понятно, что худрук выстраивает перспективу, ему надо иметь свою команду, идущую из спектакля в спектакль: чтобы он выращивал и формировал свои актёрские индивидуальности, чтобы это была его эстетика. Он уже как педагог работает — молодые люди от роли к роли растут и начинают сниматься. Это всё правильно.
Думаю, Евгений Марчелли не очень понимал, в какой театр, с какими звёздными традициями он приходит, поскольку у него жёсткая эстетика, ориентированная на молодых зрителей. Но театр им. Моссовета — театр академический, с ярусами, бархатными креслами. Он предполагает более классическую форму существования и прочтения драматургии.
Мне кажется, что Марчелли, приходя в такой театр, должен был учитывать эти обстоятельства — эстетику, труппу.
В финале хочу поделиться одним наблюдением. Возможно, оно поможет моим коллегам найти контакт с артистами. Как режиссёр я работал со Смоктуновским, Гурченко, Жжёновым, Быстрицкой, Касаткиной, Козаковым, Аросевой, Полищук и могу сказать, что звёзды — это амбициознейшие, невероятно ранимые люди. И любое неосторожное слово или невнимание — это мгновенная обида для них на всю жизнь. Работа с артистом — это ещё и психиатрия, чистая психиатрия, замешанная на фрейдизме.
